Первая фаза террора

11 сентября 1976 года, в эфиопский новый год и вторую годовщину свержения монарха, Дерг объявляет войну Эфиопской Народно-революционной Партии (IHAPA). В правительственной газете “Аддис Зэмэн” появилась статья, в которой “анархистов из IHAPA” обвиняли почти во всех проблемах страны: падении сельскохозяйственного производства, гниении посевов, крестьянских восстаниях, росте цен на товары, нехватке запчастей, поломки техники, даже распространении проституции. Все это было результатом подрывной работы партии, финансируемой империализмом и пытающейся сбить народ с революционного пути, прикрываясь красным флагом.

Не сказать что для самой IHAPA все это было неожиданным; с весны репрессии правительства лишь нарастали и рано или поздно должен был наступить качественный скачок. Поэтому, ознакомившись с этой новогодней “декларацией войны”, партия принимает мгновенное решение: расценив фактического руководителя военной хунты Менгысту Хайле Мариама как главного зачинщика очищения страны от “анархистов и троцкистов”, уже 23 сентября тактическая боевая команда IHAPA предприняла покушение на его жизнь. Автомобиль Менгысту был обстрелян из автоматов недалеко от столичной штаб-квартиры Четвертой дивизии, но благодаря мастерству водителя, сумевшего вывести машину из-под огня, Менгысту отделался лишь легким ранением.

1 октября IHAPA нанесла новый удар, расстреляв Фыкре Мерида, члена ЦК Всеэфиопского Социалистического Движения (MEISON), ветерана левого лагеря, одного из популярных преподавателей столичного университета и, как это ни парадоксально, наиболее умеренного члена POMOA. Это убийство дало право MEISON говорить о начале “белого террора”, ответом на который должен стать террор красный.

К тому моменту кампания арестов уже широко развернулась по стране, более 600 членов IHAPA оказались за решеткой, несколько десятков погибли, оказывая вооруженное сопротивление. Кроме того, в ответ на убийство Фыкре, около 100-150 задержанных было казнено безо всякого суда.

Вскоре IHAPA публикует коммюнике под названием "Дерг объявил нам войну", призывающее к вооруженной борьбе с правительством. При этом основными целями были названы даже не бюрократы и полицейские, а члены “проправительственной” левой, - конкретно, MEISON, -  якобы повинные в преследовании и демонизации IHAPA. Отчасти это было именно так: старая конкуренция, идущая еще с дореволюционных времен, теперь вылилась в активных призывах к террору против старых товарищей.

Столицу охватила волна жестоких столкновений между революционерами, напоминающую Дикий Запад. Один из свидетелей эпохи вспоминал атмосферу тех лет: в октябре 1976 активист MEISON сидел в баре возле отеля “Таиту”. К нему подошел член IHAPA и ткнул пистолетом в грудь. Член MEISON успел достать свой пистолет, так что выстрелы прозвучали почти одновременно и оба рухнули мертвыми. Подобные убийства в общественных местах провоцировали ужас среди населения. Который увеличивался с наступлением сумерек, когда в кварталах шли обыски, часто превращавшиеся в натуральные уличные бои. Таким образом, целые районы столицы вечерами превращались в арену настоящей гражданской войны между левыми.

Воспользовавшись моментом, MEISON наконец “продавил” давно вынашиваемую идею вооружения своей сети ассоциаций городских жителей (кебелес). До этого военное правительство раз за разом отмахивалось от требований левых о “вооружении масс”, но с началом террора, MEISON все-таки приступил к формированию “Революционной Гвардии” (Abyot Tebeka). 

С этого момента кебелес начали превращаться в параллельную власть, плохо контролируемую военными. Вставшие во главе городской системы самоуправления левые, используя сложную процедуру выборов, уже сумели посадить в кресло мэра Аддис-Абебы своего человека, - члена ЦК MEISON Алема Абебу, - а теперь, сформировав “революционную гражданскую милицию”, подчиняющуюся даже не Дергу, а министру жилищного строительства Даниэлю Тэдессе (тоже члену MEISON), левые фактически контролировали столицу и некоторые другие города.

Члены гвардии имели право заходить в любой дом, учинять допросы, совершать обыски под предлогом "защиты революции". Естественно,из-за того, что гвардейцами часто становились лица деклассированные, деятельность “Abyot Tebeka” была отмечена огромным количеством нарушений, таких как изнасилования, воровство, взяточничество и т.д. По этому поводу существует много воспоминаний, рисующих работу “Революционной гвардии” в достаточно мрачных тонах, особенно в провинции, где гвардия знала только один способ борьбы со всеми преступлениями - расстрел.

Со своей стороны, MEISON, не отрицая имевшихся “эксцессов”, указывал, что вооружение масс является прологом к созданию подлинной народно-демократической системы. Таким образом, POMOA, в чьих руках находились и массовые организации, и политическое просвещение и, теперь уже, вооруженная милиция, находился на пике развития.

Вихрь насилия, охватившего страну и фактически создавший параллельное государство левых вызвал замешательство внутри самого Дерга, умеренная фракция которого во главе с Алемайеху Хайле и Могесом Вольде Микаэлем реорганизовала хунту, попытавшись сдвинуть Менгысту, через которого, как казалось, левые усиливали свое влияние. Очень непопулярный среди военных POMOA планировалось тоже реорганизовать в течение следующих 3-4 месяцев, заменив этот явно выходивший из-под контроля политический центр какой-то другой консультативной группой.

Менгысту прекрасно видел все эти махинации против него, однако вместе с тем он так же понимал, что опора на MEISON таит в себе некоторые риски, т.к. было очевидно, что усилившиеся левые в какой-то момент просто снимут голову ему самому. К тому моменту Менгысту уже увлекся советской моделью построения “социалистического государства” и понимал, что ему нужна собственная “авангардная” партия, какой POMOA, находившийся почти под полным контролем членов MEISON, конечно же не являлась. Традиционной опорой майора Менгысту всегда выступали вооруженные силы и именно в политизации армии на собственных началах он видел успех стратегии госстроительства во главе с самим собой.

Менгысту Хайле Мариам

Таким образом, опираясь на офицеров, которые начиная с 1975 года проходили подготовку в странах Восточной Европы, Менгысту сначала организовал, а затем начал расширять входившую в POMOA группу Революционное пламя (Abyotawit Seded). Которая имела тайную “клановую” структуру, членство в которой не афишировалось, но руководство которой замыкалось на самого Менгысту.

И хотя почти все партии имели собственные нелегальные организации внутри армии - и даже IHAPA сумела выстроить “Солдатскую Организацию Угнетенных”, - , официальное разрешение на пропаганду среди военных было дано Дергом только Революционному Пламени.

Тем временем, к концу 1976 года благодаря реорганизации Дерга и отстранению некоторых соратников Менгысту, террор несколько поутих. Официальный председатель Дерга, "блеклый" генерал Тэфэри Бэнти, не входивший ни в одну из фракций и фактически единственный, кто был заинтересован в развитии революции в демократическом духе, в своём выступлении перед огромной толпой в Аддис-Абебе 29 января 1977 в последний раз призвал все антифеодальные, антиимпериалистические и антибюрократические прогрессивные силы сплотиться ради реализации целей национально-демократической революции. Иначе, дескать, революция погибнет. А что еще хуже, упомянув в качестве врагов действительно реакционные Фронт освобождения Эритреи и Эфиопский демократический союз, он ни словом не обмолвился ни об "анархистах и троцкистах" из IHAPA, ни о "марионетках арабского империализма", марксистско-ленинских сепаратистах из Народного Фронта Освобождения Эритреи. 

Реакция на это выступление была стремительной. Менгысту воспринял примирительную речь Бэнти как вызов лично себе, как наиболее последовательному борцу за "защиту" Эфиопской революции от бесчисленных внешних и внутренних врагов. Был составлен заговор, в котором приняли участие сподвижники Менгысту из Революционного Пламени и Пролетарской Лиги.

Тэфэри Бэнти

Утром 3 февраля 1977 в штаб Бэнти был направлен вооруженный отряд, который, ворвавшись в здание, обезвредил охрану и арестовал генерала.

Оперативно созвав Дерг Менгысту заявил, что Бэнти был тайным членом IHAPA, желавшим арестовать всю верхушку военной хунты и похоронить славную Эфиопскую революцию. Присутствовавшие неохотно согласились с обвинениями, после чего  генерал и пятеро других высокопоставленных арестованных членов Дерга, - в том числе Алемайеху Хайле и Могес Вольде, действительно пытавшиеся оттеснить Менгысту от власти и прекратить безумное кровопролитие, - были сразу же и расстреляны. 

Но это был еще не конец. Среди прибывших в штаб Бэнти для его ареста был майор Йоханныс Тику. Вероятно, опешив от расстрелов, майор решил просто уйти домой. Однако часовой на выходе его остановил, сказав, что никому не велено покидать помещение и разрешение на это может дать только начальник службы безопасности Менгысту полковник Даниэль Асфав. В сопровождении часового майор Йоханныс проследовал к кабинету начальника, открыв которую, он сначала застрелил часового, а затем и самого Даниэля. Затем этот одинокий повстанец начал метаться по зданию, намереваясь убить еще кого-нибудь, но заслышав крики и стрельбу, присутствовавшие просто разбежались. Майор сумел настигнуть только лидера Пролетарской Лиги Сэная Ликке, этого серого кардинала радикальной фракции Дерга и фаната сталинского режима, активно продвигавшего политику репрессий против “троцкистов, анархистов и мелкобуржуазных радикалов”. Прибывший лично руководить арестом и расстрелом "пробравшихся в Дерг реакционеров", Сэнай сам был расстрелян тут же на лестнице. 

Вскоре подъехало подкрепление, но оно ничего не смогло сделать с обезумевшим майором, который умудрился перестрелять еще дюжину штурмующих. И лишь подогнав танк, который методично начал разбивать штаб-квартиру генерала Бэнти, восставшего майора удалось уничтожить.

В пятницу после переворота фактически ставший единоличным главой Дерга  Менгысту выступил на многотысячном митинге, где заявил, что теперь революцию уже никто не сможет остановить, потому что теперь нет внутренних врагов, тормозящих её развитие. Террор и анархия, распространяемые реакционерами, получат должный отпор. Закончил свою эмоциональную речь Менгысту лозунгом "Демократические права угнетенным немедленно!" и "Оружие широким массам!", которые обычно использовали MEISON.

Здесь же новый единоличный лидер революции, сопровождая свои действия криками "Смерть анархистам и реакционерам!", разбил знаменитые три бутылки с красной жидкостью, что стало символическим актом начала эфиопского "красного террора" (Qey Shibir).