Компартия Греции и албанская проблема

Причин поражения Демократической Армии Греции (и стоящей за нею Компартии) в Гражданской войне 1946-49 было множество. Среди основных - неадекватная тактика преобразования партизанского войска в регулярную армию при колоссальной нехватке вооружения и амуниции и почти полная остановка материальной помощи извне (о том, что повздорившая со Сталиным Югославия закрыла свою границу в июле 1949 знают многие, а вот про то, что в середине августа то же самое по приказу разочаровавшегося в греках Иосифа Виссарионовича сделала Албания, почти никто и не ведает). Однако не менее важно и то, что греческому правительству крайне успешно удалось выстроить пропагандистский образ ДАГ/КПГ как “антинациональной” силы, тем самым снизив в разы масштаб вербовки в повстанческую армию, которая перманентно испытывала кадровый голод.

Почти вся пропагандистская кампания правительства против ДАГ/КПГ зиждилась на обвинениях в том, что коммунисты желают разорвать мать-Грецию на куски, отдав значительные её части “историческим врагам”, славянам-македонцам и мусульманам-албанцам. Про фракийско-македонскую проблему, которая вызывала головную боль у греческих коммунистов еще с 20-х годов я как-нибудь напишу потом, а сейчас коротко подсветим проблему албанскую.

Итак, в греческой провинции Эпир исторически проживало албанское мусульманское меньшинство, чамы (цамиды). В годы ВМВ чамы довольно массово сотрудничали с итальянскими и немецкими оккупантами, которые, искусно раздувая ненависть отчаянно нищей мусульманской периферии к греческим “угнетателям-крестоносцам”, использовали чамов для контрпартизанской борьбы. В ходе которой, естественно, чамы прославились массовыми убийствами мирян, изнасилованиями, грабежами и т.д. В 1944 году тысячи чамов, опасаясь ответственности за свои деяния, ушли из Эпира вместе с немцами, растворившись в южной Албании. 

Захватившим тем временем власть в собственной стране албанским коммунистам все это очень не понравилось, т.к. они получили на свою голову около 20 тысяч лиц, явно не отличавшихся лояльностью новому режиму. Поэтому руководители КП Албании в конце 1944 вступили в секретные переговоры с руководителями КП Греции по вопросу репатриации своих греческих собратьев. Со стороны греков переговоры вел легендарный Арис Велухиотис, который отметил, что в данный момент возвращение невозможно, т.к. греческое население испытывает величайшую ненависть к албанцам и, пока над всем Эпиром не будет установлен жесткий контроль “прокоммунистического” Национально-освободительного фронта (EAM), чамам грозит смерть от рук взвинченного греческого населения.

Тем не менее, в феврале 1945 года EAM выпустил директиву о содействии репатриации чамов, но, как и предсказывал Велухиотис, все это закончилось резней и погромами. В ответ на это Албания попыталась обвинить Грецию в осуществлении геноцида, но британско-американские союзники греков протест албанцев не поддержали. А в мае 1945 в Греции начались многочисленные суды над коллаборационистами-чамами, вскрывшие массовые преступления албанцев и широко освещавшиеся в прессе. Началась эпоха сплошной демонизации чамов.

Надо отдать должное греческим коммунистам: в ситуации, когда абсолютно все политические группировки страны впали в состояние дичайшего шовинизма, КПГ была единственной силой, которая защищала чамов, настаивая, что они стали жертвами “гнусных инсинуаций греческой реакции”, которая, используя предлог якобы массового коллаборационизма чамов в годы оккупации, решила завершить процесс изгнания албанцев из мест их традиционного проживания в Эпире, начатый еще в 1913 году, когда по результатам Первой Балканской войны этот смешанный греко-албанский регион отошел к Греции.

Совершенно естественно, что столь честная и гуманная позиция КПГ вызвала довольно широкую неприязнь к партии среди воодушевленного национальным освобождением от оккупации греческого населения, интерпретировавшего (не без помощи правительственной пропаганды) все это дело так, будто КПГ покрывает фашистских марионеток, совершивших так много ужасных преступлений против православного греческого люда. Само собою, “проалбанская” позиция лишь подливала масла в огонь и расширявшегося по всей стране фашистского террора против членов КПГ и бывших участников EAM; орудовавшие то тут то там банды патриотов с удовольствием резали головы “врагов нации”, “защитничков албанцев и мусульман” из числа коммунистов и сочувствующих.

Самооборона КПГ от террора, как известно, к весне 1946 переросла в полноценную гражданскую войну между правительственными силами и Демократической Армией Греции. 

В сентябре 1947 года на III пленуме КПГ, собравшимся в Югославии, был принят амбициозный план “Лимнес”, основной задачей которого являлось утроение численности ДАГ для последующего расширения вооруженной борьбы в северной Греции. Проект в том числе предусматривал и вовлечение в войну на стороне повстанцев бежавших в Албанию чамов. Все выглядело довольно логично: чамы (как предполагалось) желают вернуться на родину, а ДАГ, со своей стороны, гарантировал им это право в рамках “многонациональной демократической Греции”, за которую правда еще нужно повоевать.

Расчеты оказались неверными: на просьбу повстанческого генштаба к коммунистическому албанскому правительству набрать 3-4 тысячи чамов…албанское правительство ответило отказом. Посчитав, что слишком опасно предоставлять в руки главнокомандующего ДАГ Маркоса Вафиадиса, вполне четко равнявшегося на Компартию Югославии (усиления которой на Балканах албанцы опасались все больше), контроль над отрядами албанцев.

Лишь после советско-югославского разрыва и отстранения Вафиадиса от руководства ДАГ, албанцы наконец вняли безостановочным просьбам греков о проведении кампании вербовки среди чамов. В марте 1949 года ЦК Партии Труда (к тому моменту албанская компартия уже переименовалась) принял постановление о начале рекрутинга среди беженцев-чамов для “защиты своей родины от фашизма”.

Результаты кампании оказались предельно негативными: на призывы к борьбе откликнулось лишь пара сотен чамов, в то время как тысячи других, заранее опасаясь принудительной мобилизации, устроили протесты в нескольких городах, требуя себе албанского гражданства. Никакую “родину” чамы защищать не желали.

Но даже те, кто согласился присоединиться к греческой борьбе, не отличались высоким боевым духом. Сформированная из албанцев 105 бригада ДАГ за то недолгое время, пока она пребывала на фронте гражданской войны, прославилась отнюдь не успехами в боевой и политической подготовке, а недисциплинированностью и широким участием в грабежах и похищениях. Что, с пропагандистской точки зрения наносило ДАГ колоссальный урон. 

Ибо в освещении правительства 150 чамов были превращены в многотысячные полчища албанских фанатиков-мусульман, которые, - теперь уже под флагами “славянокоммунизма”, - делают то же самое, что они делали и под сенью немецкого и итальянского фашизма: т.е. грабят, насилуют и убивают православных греческих людей, желая превратить мать-Грецию, родоначальницу европейской цивилизации, в одно сплошное кладбище. 

Надо ли говорить, что такие “успехи” ДАГ по вовлечению албанцев в демократическую борьбу на своей стороне содействовали лишь увеличению бедствий повстанческой армии, превратившейся в глазах многих греков в чуждую антинациональную силу, держащуюся исключительно на штыках иностранцев и бывших фашистских коллаборационистов-головорезов.

Вот таким вот образом принципиальный интернационалистский курс на дружбу народов и многонациональную демократию стал одной из причин быстрого падения престижа ДАГ в широких массах греческого населения, которому никакая дружба с исторически ненавистными албанцами или македонцами (еще одно национальное меньшинство Греции, на которое опиралась ДАГ) была не нужна.

В завершении могу сказать, что Эпир по-прежнему, спустя столько лет, продолжает являться яблоком раздора между теперь уже демократической Албанией и еще более демократической Грецией. Отнюдь не канули в лету ирредентистские мечты по поводу судьбы Эпира как с той, так и с другой стороны, по-прежнему с обеих сторон несутся жалобы на притеснение албанского/греческого меньшинства, а по обеим сторонам границы действуют националистические сепаратистские группы, правда не очень значительные.

Потенциально (учитывая гораздо бóльшую политическую и демографическую активность албанского населения) греческий Эпир может со временем превратиться во второе Косово со всеми вытекающими. Кстати говоря, про марксистско-ленинские истоки антисербского косовского сепаратизма я как-то уже писал.