Углубление раскола
Парад в честь первой годовщины революции 12 сентября явно демонстрировал признаки раскола между левыми и правительством: около полумиллиона человек приняли участие в грандиозном шествии, при этом в толпе мелькали "несанкционированные" плакаты против Дерга, раздавались оскорбительные скандирования, кое-где происходили даже схватки с полицией, пытавшейся предотвратить антигосударственные проявления. А выступавшие с импровизированных трибун руководители Конфедерации Эфиопских Профсоюзов (CELU) и вовсе призвали к массовой забастовке с целью передачи власти гражданскому правительству. Однако призыв не имел особого успеха, т.к. правительство всеми силами пыталось тормозить подрывную деятельность органайзеров, да и многие группы рабочих в общем-то были вполне лояльно настроены на сотрудничество с властями. Поэтому забастовка длилась всего несколько дней и не охватила большую часть рабочих.
Однако подрывная деятельность CELU вызвала гнев военных: так, в международном аэропорту Болэ полицией были убиты семь сотрудников Эфиопских авиалиний, занимавшихся распространением среди состава брошюр, призывающих к стачке. А в городе Джимму солдаты разогнали большую демонстрацию бастующих, арестовав около 2 тысяч человек.
В столице же вовсе было введено чрезвычайное положение, полиция и военные хватали известных им профсоюзных лидеров. Был арестован в числе прочих и глава CELU Маркос Хагос. Его сильнейшим образом избили, допытываясь о связях с Эфиопской Народно-революционной Партией (IHAPA), но в конечном итоге, не добившись никаких признаний, освободили. Тем не менее, после сентябрьской стачки профцентр был окончательно запрещен.
К концу 1975 года революция в Эфиопии зашла в своего рода тупик. С одной стороны военные, реализовавшие много радикальных реформ, не были готовы к освобождению революционной инициативы масс, требовавших демократизации, продолжая укреплять собственную власть под предлогом того, что массы еще слишком несознательны для политической власти.
С другой стороны, левая оппозиция, выступавшая против военного правительства, приобрела невиданную популярность. И военные теперь вынуждены были применять насилие против этой оппозиции. “Медовый месяц” между левыми и военными подходил к концу и было понятно, что висящее на стене ружье должно выстрелить, а конфликт между левой оппозицией и военными, к которым примкнула другая часть левых, катится к силовому разрешению.
В феврале 1976 исполнилось 2 года с момента начала восстания против монархии. И хотя революция восторжествовала и было реализовано много полезных реформ, направление её дальнейшего развития находилось под вопросом.
Потому что внутри самой военной хунты не было единства мнений. Кроме того, стабильность власти по-прежнему не была обеспечена, что отмечал американский посол в своих донесениях, указывая что Дерг пытается всеми силами выдвинуть концепт, который бы позволил сплотить вокруг себя большинство населения, начавшее уставать от военной деспотии и репрессий. Которые сыпались уже не только на головы малочисленных старых элит, но и на рабочих и крестьян, недовольных экономическим положением.
Уловив дух момента, “проправительственная” левая усилила давление на колеблющуюся хунту.
В феврале 76 произошли серьезные перестановки в правительстве - на ряд постов, вроде министра труда, жилищного строительства, здравоохранения, были выдвинуты члены Всеэфиопского Социалистического Движения (MEISON) и Пролетарской Лиги (Waz League). Наибольшее значение приобрело восшествие на пост министра жилищного хозяйства члена MEISON Даниэля Тадессэ, благодаря чему организация расширила свой контроль над ассоциациями городских жителей (кебелес), поставив эти низовые органы в самый центр своей стратегии народной организации.
А в апреле военные под прессингом Хайле Фыды решили легализовать неформальный совет из “проправительственных” левых, - Политбюро, - который доселе являлся лишь неким консультативным органом хунты. 21 апреля 1976 было провозглашено создание Временного управления по делам массовых организаций (POMOA); госоргана, который должен был играть фактически роль авангардной политической партии, собирая под свое крыло поддерживающих власть левых, заниматься политическим воспитанием масс в лоялистском духе, помогать в реализации мероприятий властей. В руководство POMOA вошли 17 представителей различных левых групп: MEISON, Waz League, Революционной Эфиопской Марксистско-ленинской Организации (MALERED, “проправительственной” фракции IHAPA) и выделившейся из молодежного крыла MEISON Эфиопской борьбы угнетенных народов (ECHAT).
Естественно, сами военные рассматривали такое сотрудничество в первую очередь как возможность усилить социальную базу собственного режима. И достаточно быстро они поняли, какая потенциальная опасность исходит от этого нового политического центра, стремящегося установить собственное идеологическое господство в массовых организациях и непосредственно в армии. Поэтому из лояльных офицеров наспех была сколочена полностью подконтрольная радикальной фракции Дерга организация Революционное Пламя (Abyotawit Seded), которая вскоре сблизилась с Пролетарской Лигой Сэная Ликке, болезненно воспринимавшего идейное возвышение своего товарища Хайле Фыды, теоретика и руководителя MEISON. Эта внутренняя коалиция стала своего рода предохранительным клапаном против растущего влияния MEISON, который официально по-прежнему лишь “критически поддерживал” военную хунту.
Создание POMOA усугубило раскол среди эфиопских левых по линии отношения к военной хунте и государству в целом: целый ряд коммунистов получили государственные посты и интегрировались в более высокие сферы госаппарата, и посему нападки IHAPA против хунты воспринимались теперь как нападки на “прогрессивное правительство”. Это подкрепляло обвинения в сторону оппозиционных левых в троцкизме, анархизме, контрреволюционности и работе на империализм.
“Проправительственных” левых понять было можно. Потому что, при всем критическом отношении к военному правительству, POMOA давал им в руки гигантские возможности для собственного укрепления: за госсчет по всей стране открывались филиалы политического центра, за те же бюджетные деньги началось издание красочного журнала “Революционная Эфиопия”, около тысячи членов различных левых групп, - которые создадут костяк структуры POMOA, - на базе столичного университета прошли ускоренные политические курсы под руководством функционера MEISON доктора Нэгадэ Гобэзе. В дальнейшем они разъедутся по всей стране для того, чтобы на обязательных для всех госслужащих и работников госсектора конференциях и симпозиумах рассказывать о положении в стране, об антиимпериализме и научном социализме.
 |
| Хайле Фыда и Нэгадэ Гобэзе во время визита в СССР в 1972 |
Но самое главное, под контроль левых перешла созданная военными школа государственных кадров Yekatit66, так что MEISON получил прямое влияние на идеологическую подготовку следующего поколения госбюрократов.
Одновременно с этим был выпущен документ под названием “Программа эфиопской национально-демократической революции”, составленный непосредственно Хайле Фыдой. В общем-то от программы оппозиционной IHAPA эта программа принципиально отличалась лишь тем, что в отличие от своих оппонентов, MEISON не вдавался в детали того, какие именно свободы должен получить эфиопский народ в будущей народно-демократической республике. Ни о свободе прессы, ни о свободе слова, ни о праве на собрание и забастовки, о котором говорили IHAPA, не упоминается; все ограничивается обтекаемыми формулировками. О пути к социалистической трансформации тоже говорится размытыми и нечеткими фразами.
При этом никакого обоснования власти военных программа не дает, совершенно опуская данный момент. Учитывая так же отсутствие в программе постулатов о беспощадной борьбе с оппортунистами, внутри IHAPA зародилось течение во главе со старым лидером Бэрхане Мэскелем, которое допускало создание альянса с MEISON на почве временной критической поддержки военного правительства с перспективой дальнейшего перехода власти в руки правительства гражданского во главе с этим левым альянсом.
Что произошло затем, не совсем понятно. Сами “проправительственные” левые утверждали, что IHAPA просто ушла от предложений о совместном левом фронте, а IHAPA, в свою очередь, утверждала что POMOA отказался от сотрудничества под давлением военных. Потому что, дескать, IHAPA ставила условия прекращения репрессий, освобождения политзаключенных и прекращения репрессивной политики против повстанцев в Эритрее.
Меж тем, несмотря на полуподпольный статус, IHAPA продолжала функционировать и даже набирать симпатии среди населения эфиопских городов. Стены раскрашивались революционными лозунгами, в людных местах распространялись листовки, развешивались красные флаги и самодельные баннеры. А на первомайских демонстрациях тысячи людей шагали под флагами формально нелегальной партии (хотя юридически незаконными продолжали оставаться все левые партии, в том числе и те, что входили в POMOA).
Лишившись своего главного профсоюзного фронта, IHAPA почти моментально выдвинула на место запрещенного CELU Эфиопский Рабочий революционный союз (ELAMA), что очень не понравилось военному руководству, т.к. этот новый профцентр быстро проник даже на госпредприятия, поддерживая право на забастовки (запрещенные новым ТК) и требуя рабочего контроля, что потенциально создавало угрозу подрыва социального порядка. Поэтому, под прямым влиянием военных, почти сразу же после создания ELAMA был учрежден альтернативный ему Всеэфиопский Профсоюз (AETU), функционеры которого состояли в основном из членов того же MEISON.
 |
| Эмблема AETU |
Кроме того, в значительной степени POMOA контролировал большинство из 22 тысяч крестьянских ассоциаций; в то время как IHAPA являлась преимущественно городской партией, у POMOA не было особых трудностей в том, чтобы насаждать среди крестьян, чья политическая сознательность находилась на нуле, собственную линию.
Между тем, 3 марта 1976 IHAPA опубликовала коммюнике, в котором впервые звучат предупреждения о подготовке Дергом планов развязывания террора против левой оппозиции.
Хотя весной того же года уже происходили атаки против членов IHAPA в южных провинциях, систематического характера они не носили, являясь скорее стихийными столкновениями в рамках борьбы за влияние в крестьянских ассоциациях. Однако опасная тенденция увеличения этих столкновений толкала к определенным выводам.
В июле 1976 были внесены поправки в уголовный кодекс, чрезвычайно строго, - вплоть до смертной казни, - каравшие за “распространение подрывной литературы” или за помощь и сочувствие “антинародным и антиреволюционным организациям”. Было ясно, что главной целью поправок была левая оппозиция: малочисленные правые, действовавшие далеко на периферии (в основном, на границе с Суданом), никакой реальной опасности не представляли, а с эритрейскими, тыграйскими или сомалийскими сепаратистами режим и так разбирался по законам военного времени.
Превращение IHAPA в основного оппонента военной хунты демонстрировало так же и то, что почти все контрреволюционные действия приписывались авторству партии. И даже крупная летняя чистка внутри Дерга, унесшая жизни 19 высокопоставленных офицеров, обвиненных во взяточничестве, спекуляции землей и превышении должностных полномочий, проходила под крики о борьбе с пробравшимися в правительство членами IHAPA. Тем самым военные пытались создать образ партии как беспринципных террористов, убийц, взяточников и воров.
Явная подготовка Дерга к будущим репрессиям подтолкнула IHAPA к одному из самых судьбоносных решений: в том же июле 1976 началась консолидация и расширение т.н. Городского вооруженного крыла с целью возможной самообороны.
Хотя партия давно уже создала Эфиопскую народно-революционную армию, этот сельский аппарат, действующий на севере страны, - в расположенной на границе с мятежной Эритреей провинции Тыграй, - пребывал в зачаточном состоянии, не вступая в столкновения с властями и накапливая силы.
Однако поддерживать военно-политическую работу оказалось не так легко, как обсуждать политическое насилие в форме абстракций. И в то время как, например, эритрейские повстанцы расширяли зону боевых действий, окружая крупные города Эритреи, IHAPA продолжала, несмотря на свою мощь, оставаться висящей в воздухе, не контролирующей ничего. Даже ассоциации городских жителей (кебелес), постепенно уходили из-под контроля партии; осенью 1976 за счет перевыборов, - часто сопровождавшихся фальсификациями или прямым давлением, - бóльшая часть из 290 комитетов столичных кебелес была захвачена “проправительственным” MEISON.
С осени 1976 атаки против партии приняли регулярный характер. Надо отметить, что изначально IHAPA стремилась таки избегать прямого столкновения с правительством, принципиально действуя мирными методами, на которые Дерг все равно отвечал насилием.
Так, например, широкую известность получил кейс, связанный с кампанией распределения красного перца, ключевого ингредиента почти всей национальной эфиопской кухни. Из-за крайне слабой эффективности государственной бюрократии, сложилась ситуация, когда несмотря на один из самых обильных урожаев последних лет, в городах ощущалась острая нехватка красного перца. За счет своих связей в профсоюзах, коммерческих организациях и крестьянских ассоциациях, IHAPA выстроила более эффективную систему распределения и поставок перца в столицу, однако военные достаточно быстро эту систему сломали, арестовав, а позднее даже казнив ряд её функционеров, обвиненных в спекуляциях.
Между тем, именно в этот момент, пылающая Эритрея превратилась для Дерга в крупную проблему. Не в силах справиться с растущим сепаратистским движением, не сумев дискредитировать его на международной арене обвинениями в реакционности и зависимости от внешних сил, не представив конкретных вариантов мирного разрешения эритрейской проблемы кроме требований о немедленной сдаче военным без достаточных гарантий, Дерг попытался мобилизовать массы на борьбу с сепаратизмом.
Явно вдохновляясь недавним “Зеленым маршем” в Марокко, где через мобилизацию крестьянства и местных бедуинов, удалось оккупировать территорию Западной Сахары, оставленной испанскими колонизаторами, радикальный сектор Дерга разработал похожий концепт “Крестьянского марша” или “Операции Раза”. Суть этого колоссального проекта состояла в походе более чем 60 тысяч насильно собранных со всей страны и плохо вооруженных и обученных сельских жителей, воодушевленных патриотическими лозунгами борьбы против "арабского империализма" в Эритрею, где они достаточно быстро были бы разбиты куда более опытными повстанцами.
IHAPA естественно осудила как саму кампанию, так и общую политику в отношении Эритреи, настаивая, что этот вопрос не имеет военного решения, признав, что только сами эритрейские массы могут решить свою судьбу, но для этого нужно остановить войну и начать переговоры с сепаратистскими фронтами. Продолжая свои нападки, партия обвинила Дерг и POMOA в расколе страны, т.к. своей политикой принципиального сохранения территориальной целостности, военные множили конфликты, настраивая южан против северян, христиан против мусульман, амхаров и оромо против тиграев и т.д.
В конечном итоге, Дерг окончательно стал именоваться "фашистской хунтой", а поддерживавшие его левые получили прозвище "бандас" - так назывались местные коллаборационисты во время итальянской оккупации.
В ответ на это POMOA, - который на самом деле оказал максимальный нажим на военную хунту с целью остановить реализацию авантюрного "Крестьянского марша", - развернул кампанию нападок на саму IHAPA, требуя уже силового подавления “анархистов и мелкобуржуазных радикалов”. Кебедэ Мэнгеша, председатель столичной секции POMOA и член ЦК MEISON был первым, кто предложил проводить поквартирные обыски для ареста и уничтожения членов IHAPA. Причем не просто предложил, а в письменном виде представил Дергу свои соображения, присовокупив к этому список наиболее важных кадров оппозиционной партии, иерархия которой не была известна военным.
Кроме того, MEISON сообщал о многочисленных актах насилия со стороны IHAPA в отношении рабочих и крестьян: действительно, в 1976 году атмосфера на предприятиях и улицах столицы и других городов воцарилась напряженная и часто политические дискуссии действительно перерастали в потасовки, в которых в ход шли не только кулаки, но и ножи с дубинками. Однако, справедливости ради, огнестрельное оружие пока не использовалось в этих политических баталиях.
Комментарии
Отправить комментарий