Дореволюционная эфиопская левая I

 Дореволюционная эфиопская левая

I.

Для начала нужно сказать пару слов о самой эфиопской левой.

Первая яркая особенность, - которая очень понравится ортодоксальным марксистам-ленинцам, - заключается в том, что вся она тотально и абсолютно может быть охарактеризована как “сталинская”. В том смысле, что фигура Иосифа Виссарионовича почиталась всеми фракциями эфиопской левой (и даже просоветская военная хунта нет-нет да юзала портреты вождя всех народов на своих колоссальных демонстрациях).

Никаких троцкистов в Эфиопии не было. Вернее, они конечно были в единичных экземплярах где-то в зарубежной диаспоре, но влиянием не пользовались. Что может показаться вообще очень странным, учитывая что в последующем обвинение в “троцкизме” стало самым популярным инструментом в идейной борьбе между собой различных марксистских групп. 

Как так получилось? Дело в том, что в Эфиопии до 60-х вообще не было ни в каком виде т.н. “старой левой”: вековая завеса изоляционизма, опущенная над страной добрым императором Хайле Селассие I, препятствовала проникновению вообще любых зарубежных идей, в том числе и коммунистических. Лишь в 50-е годы, когда до императора дошло, что Эфиопии требуется модернизация и на архаике, крестных ходах и жрущих из золотых тарелок дураках-помещиках далеко не уедешь, эта занавеска была приподнята и в страну потекли западные инвестиции, западные кадры и западные идеи.

Поэтому классические для “старой левой” споры по поводу троцкизма и сталинизма миновали Эфиопию, а к середине 60-х годов пик популярности троцкистско-сталинской склоки прошел и на политическую сцену вышли уже другие идеологи и кумиры, определявшие идейную линию эфиопской левой. Троцкого среди этих кумиров не было, но зато имелся вроде как разоблаченный Иосиф Сталин, который усилиями pr-акций недовольных китайских товарищей был превращен в знамя борьбы за возвращение марксизму его воинственного духа, что очень импонировало всем эфиопским леворадикалам.

Леворадикализм, кстати, являлся второй яркой особенностью эфиопской левой, которая вообще никогда не знала никаких реформистских или умеренных течений. 

Этот радикализм был тесно связан с генезисом самой эфиопской левой, которая во многом приобрела свой идейный облик благодаря…североамериканскому империализму и его программе “Корпус мира”. Чьи волонтеры вместо насаждения “демократических ценностей” притащили в Эфиопию доселе здесь невиданные, но при этом самые модные на Западе леворадикальные взгляды и книжки, которые сыграли роль триггера для качественного преображения зарождающихся местных групп борцов за социальное освобождение.

В итоге, к концу 60-х в Эфиопии сформировалось уже более-менее массовое левое молодежное движение, вобравшее в себя все наиболее ходовые идейные течения тех лет.

Все то, что происходило в 60-е, начиная с Кубинской и Алжирской революций, заканчивая парижским Красным маем и Культурной революцией в Китае, все это находило отражение внутри него. Поэтому классические произведения Маркса-Энгельса-Ленина среди эфиопов имели хождение наряду с более современными интерпретаторами марксистской мысли, которых в советское время относили к лагерю “мелкобуржуазного революционаризма”. Так, помимо произведений популярных Че Гевары и Франца Фанона, особый интерес у эфиопов вызывали теоретики американского движения Black Power, типа Малькольма Икса или Хью Ньютона.

При этом леворадикализм эфиопов сочетался с достаточно трезвой оценкой действительности, которой были лишены многие воинственные движения стран Третьего мира в ту эпоху. 

Так, например, некоторые члены североамериканской эфиопской диаспоры в 1970 году начали спор о возможности повторения в Эфиопии кубинского сценария партизанской войны по рецептам Че Гевары и Режи Дебре. Но эта дискуссия довольно быстро сошла на нет, не найдя особенно много поклонников геваризма. Не потому что эфиопы отрицали вооружённую борьбу как таковую, а потому что к началу 70-х стало ясно, что кубинская стратегия действия слабо связанных с массами партизанских групп хорошо работала только один раз и только на самой Кубе, а во всех других местах, где её пытались применить, дело заканчивалось гибелью и арестами экспериментаторов.

Третьей особенностью эфиопской левой являлось принципиальное дистанцирование от советско-китайского конфликта, будоражившего в ту эпоху умы многих коммунистов Третьего мира. Но только не эфиопов.

Которые, частично воспринимая китайско-албанскую риторику и почитая разоблаченного на XX съезде КПСС Сталина как великого марксистского теоретика и практика, одновременно отрицали интерпретацию СССР как “социал-империалистического” государства “буржуазной диктатуры”, хотя и позволяли себе критику тех или иных аспектов советской идейной линии. Только гораздо позже, - к концу 70-х, - внутри эфиопской левой возобладает крайне критическое отношение к СССР из-за поддержки советскими, кубинскими и восточно-германскими советниками “военно-социалистического” правительства. И лишь когда общепринятым стал постулат о превращении Эфиопии в геополитическую марионетку Советского Союза, эфиопская левая в общем перешла на идейные позиции непримиримой маленькой Албании с её ненавистью к обоим (московскому и пекинскому) центрам коммунистического движения.

Таким образом, в 60-е в Эфиопии сформировалась своеобразная и очень самобытная национальная левая, не имевшая, - в отличие от многих других африканских стран, - однозначной ориентации на тот или иной геополитический центр коммунистического движения.

Это привело к тому, что, например, идеи Мао Цзедуна о новой демократии вполне спокойно сочеталась с позднесоветской концепцией о возможности некапиталистического развития стран Африки, которую ортодоксальные сторонники великого китайского кормчего относили к советскому ревизионизму. Или, допустим, уважение к фигуре Иосифа Сталина не мешало одновременно проповедовать почти антиавторитарные и в целом антибюрократические идеи “немедленной демократии для всех трудящихся”. И никому этот синтез в общем странным не казался.

Потом уже, в годы «красного террора» 76-78 гг., складывалась весьма забавная, если можно так сказать, ситуация, когда одни эфиопские левые, известные своим почитанием Сталина и Мао, обвиняли других левых, не меньше любивших великих вождей марксизма-ленинизма, в “троцкизме” и “анархизме”. На что те сыпали ответными обвинениями в “фашизме” и “социал-империализме”. А когда одни “троцкисты” и “анархисты” подверглись уничтожению, наступал черед других. И те искренние марксисты, которые в городских кварталах еще месяц назад расстреливали и резали “троцкистов”, теперь уже сами были объявлены “троцкистами” и “марионетками империализма” со всеми вытекающими. И так происходило несколько раз до тех пор, пока в живых, как в фильме “Горец”, не остался только один подлинный марксист-ленинец: главарь военной хунты товарищ Менгысту Хайле Мариам, единственный настоящий продолжатель дела великих Ленина и Сталина. 

Но очень скоро выяснилось, что товарищ Менгысту вовсе и не настоящий марксист-ленинец, а фашист, реакционный бюрократический вырожденец и марионетка советского социал-империализма. Именно так видели ситуацию марксистские Народный Фронт Освобождения Тыграя и Народный Фронт Освобождения Эритреи, которые в 80-х развернули широкую партизанскую борьбу против центрального революционного правительства, закончившуюся в 1991 свержением товарища Менгысту, который к тому моменту уже успел отказаться от курса на построение социализма и даже пытался с помощью поставок израильского оружия спасти свой режим.

Мелес Зенауи (четвертый справа) в окружении боевых товарищей из НФОТ

Правда, пришедшие к власти НФОТ и НФОЭ тоже социализм не стали строить, потому что социалистические идеи к тому моменту, - как некоторые помнят, - потерпели фиаско. НФОТ принялся строить некую “революционную демократию”, превратившуюся с годами в коррумпированную диктатуру товарища Мелеса Зенауи, а НФОЭ, добившись в 1993 долгожданного отделения от Эфиопии, тоже построил “революционную демократию”, которая к концу 90-х… превратилась в коррумпированную диктатуру товарища Афеворки Исайяса. А в 1998 году эти два левых товарища развязали еще и кровопролитную эфиопско-эритрейскую войну из-за спорных территорий.

В 2018 году многолетнее доминирование НФОТ было ликвидировано пришедшим к власти Абыем Ахмедом, который (вы удивитесь) тоже является выходцем из Народно-демократической организации оромо (партизанская марксистско-ленинская этническая группа народа оромо, функционировавшая под эгидой НФОТ). Попытки сброшенного с политического олимпа НФОТ вернуть часть своего господства в 2020 вылились в военный мятеж и масштабную двухлетнюю войну с центральным правительством, унесшую жизни до полумиллиона человек. Победивший своих старых марксистских товарищей старый марксист (уже конечно не марксист, как и, собственно, НФОТ) Абый Ахмед и ныне продолжает рулить Эфиопией, твердой рукой проводя политику модернизации, централизации и укрепления геополитической мощи страны.

Афеворки Исайяс

Товарищ Афеворки Исайяс и его левая партия тоже остаются на своём месте, и, в условиях развернувшегося в 2022 великого геополитического противостояния различных держав, лавирующая между титанами маленькая самобытная и находящаяся под санкциями Эритрея (точно так же, как и, например, КНДР, которую она по своему устройству очень напоминает) получила возможность урвать свой кусок зарубежных инвестиций, в которых страна чрезвычайно нуждается, в обмен на эфемерную поддержку того или иного “полюса” в этом новом многополярном мире.

Т.о. мы можем видеть, что даже сегодня ошметки эфиопской левой продолжают определять политику Африканского рога.