Comando Vermelha

 

В далекой и теплой Бразилии много не только диких обезьян, но и не менее диких бандитов. До того неугомонных и многочисленных, что даже правительство, время от времени включающее режим натурального террора, не может справится с ними. Двумя самыми сильными бразильскими “супербандами” считаются “Первая столичная команда”, зародившаяся в Сан-Паулу, и “Красная команда”, изначально базировавшаяся в Рио-де-Жанейро. Читатель поди навострил уши - почему “красная”-то? Совершенно правильно навострил, потому что у истоков этого могущественного криминального синдиката, - который изначально представлял собой просто коллектив тюремного сопротивления, - стояли коммунисты. 

Бразилия в период с 1966-73 гг. переживала времена т.н. "вооруженной борьбы": в ответ на произошедший в 1964 реакционный переворот против прогрессивного правительства Жуана Гуларта сначала левые националисты, а за ними и коммунисты, схватились за револьверы, учиняя многочисленные атаки против военной диктатуры. Наиболее известным деятелем данного периода является Карлус Маригелла, имеющий статус "отца городской герильи", но помимо него и его организации “Национально-освободительного действия”, возникшей на руинах фактически развалившейся Бразильской Компартии, в стране действовало еще два десятка больших и малых военно-политических групп, охвативших своей героической борьбой почти все штаты страны.

Результат этого "штурма небес" был трагичен: к 73-74 гг. военное правительство разгромило абсолютно все вооруженные группы, многие бойцы с диктатурой были убиты, некоторые сумели уйти в эмиграцию, но большинство оказались за решеткой.

Одна из наиболее суровых бразильских тюрем “Кандиду Мендес” располагалась на атлантическом острове Илья-Гранди (штат Рио-де-Жанейро); сюда свозили самых опасных головорезов со всей страны и сюда же в 1969 году были перемещены 66 левых, осужденных на длительные сроки за политически мотивированные насильственные преступления.

Большой ошибкой властей стали попытки "растворить" политических заключенных внутри криминального сообщества. Потому что, с одной стороны, за "политическими" вился шлейф "героических", с точки зрения самих уголовников, преступлений (вооруженные ограбления банков/ювелирных контор/оружейных магазинов, нападения на полицию и т.д.) и поэтому левые изначально воспринимались уркаганами с большим уважением. А с другой стороны, левые принесли в тюрьму не только свои подрывные идеи, которые принялись распространять среди арестантов через "команды самообразования" (своеобразные кружки), но и громадный опыт коллективной организации и коллективной борьбы (т.к. многие из заключенных до перехода к вооруженной борьбе действовали на различных массовых фронтах - рабочем, студенческом, районном). 

Плюс, - несмотря на то, что "политические" принадлежали к разным вооруженным группам, - их общей чертой была сплоченность и усвоеная в ходе противостояния с государством полувоенная дисциплина. Что в условиях бразильской тюрьмы, хронически страдавшей от насилия между бандами заключенных, давало левым возможность не только выжить, но и отстаивать коллективные права как перед другими осужденными, так и перед тюремной администрацией.

Кроме того, сами новые арестанты стремились подчеркнуть именно политический характер своего заключения, противопоставляя себя режиму, желающему выставить их обычными криминальными бандитами. В этом была своя логика: сохраняя свой "политический" статус через продолжение сопротивления властям в тюрьме, "политические" надеялись привлечь международное внимание и  добиться в будущем амнистии (что собственно и случилось).

Соответственно, почти сразу же "политические" развили бурную деятельность: начиная от организации системы раздачи питания, заканчивая борьбой за право получать прессу и не носить тюремную форму. Поставленные цели достигались обычно через объявление коллективных голодовок, хотя случались и более серьезные, даже силовые столкновения с администрацией.

Администрация же, в основном шедшая навстречу требованиям "политических", преследовала собственные цели: улучшая быт этой маленькой группы, власти рассчитывали спровоцировать агрессию к ней остальных заключенных. Учитывая широкое распространение насилия в бразильских тюрьмах, целью было уничтожение политических заключенных руками уголовников.

Однако, фокус не удался. 

Дело в том, что организация вооруженных операций у "политических" стояла на две головы выше, нежели у уголовников, проповедовавших достаточно примитивный стиль “работы”. Стало быть, "политические" могли делиться бесценным опытом, усиливая свой авторитет среди арестантов. Уже позднее "Красная команда" неоднократно использовала ту теорию организации вооруженных нападений и ограблений, которую им передали левые заключенные.

Именно эти праздные разговоры о былых подвигах создали первое звено цепи взаимоотношений между левыми и уголовниками, которые смотрели на "политических" с нескрываемым уважением.

Далее пошла литература, которую политические нелегально доставляли в стены тюрьмы. "Учебник городской герильи" Маригеллы, "Революция в революции" Дебре, "Партизанская война во Вьетнаме изнутри" Уилфреда Бурше и конечно же "Партизанская война" Че Гевары: эти книги представляли собой "крючок", за который политические цепляли уголовников из тюремной Галереи Б. Те, кто проявлял наибольший интерес к изучению литературы получали вслед за этим "Манифест" Маркса/Энгельса, “Материалистическую концепцию истории” Плеханова и другие, более “тяжелые” книжки. Дальше отдельные уголовники уже интегрировались в "команды самообразования", в которых осваивали и обсуждали широкий круг идеологических материалов.

Именно в этот период взошла звезда Уильяма да Силва Лима, "Профессора", профессионального грабителя банков, который станет основателем и многолетним лидером "Красной команды". Собственно этот человек и собрал вокруг себя группу из восьми таких же как и он заключенных, попавших под влияние революционно-социалистических идей.

Уильям да Силва Лима

В конце 1974 года эти уголовники совместно с некоторыми "политическими" образовали "группу активного сопротивления", "Красную фалангу". Никакого отношения к фалангизму/фашизму название естественно не имеет; дело в том, что "фалангами" именовались неформальные банды, действовавшие внутри тюрем и превращавшие жизнь в застенках в настоящий ужас. Распространение наркотиков, принуждение к мужской проституции, изнасилования, избиения и убийства противников, изъятие вещей, продуктов и ценностей у других осужденных, все это превращало “Кандиду Мендес” в одну из самых жестоких, суровых и ужасных тюрем страны. Администрация само собой никаких мер к наведению порядка не предпринимала, т.к. перманентные конфликты среди арестантов были ей на руку.

Стало быть, "Красная фаланга", - совместный проект левых и уголовных заключенных, - родилась для того, чтобы ликвидировать этот тяжелый климат насилия и деградации, превращавший жизнь в тюрьме в испытание. 

Наведение порядка началось с "родной" для "политических" Галереи Б: здесь были полностью запрещены наркотики, азартные игры, мужская проституция и традиции разрешения споров на кулаках. Естественно, это вызвало сопротивление со стороны представителей других "фаланг"; произошли первые кровавые драки, неизменно заканчивавшиеся победой более мотивированных и сплоченных "красных фалангистов". Угрожая тем, что "длинная рука революции доберется до любого, если что-то плохое случиться с одним из нас", левые дополняли свои угрозы разъяснениями необходимости сплочения всех заключенных ради борьбы с администрацией за улучшение условий содержания.

Волнуясь по поводу роста этого опасного симбиоза между коммунистами и уголовниками, в 1975 году власти удалили "политических" с Илья-Гранди в другие тюрьмы штата, где они должны были оставаться вплоть до амнистии 1979-82 гг. Однако посеянные ими зерна уже взошли богатым урожаем: под руководством Уильяма да Силва Лима и Карлоса Альберту Мескиту "Красная фаланга" постепенно укрепляла свою власть внутри тюремных стен. Организованная на принципах военно-политических групп эпохи вооруженной борьбы с довольно жестким централизмом и внутренней дисциплиной, обладавшая идеологической мотивацией в виде идеи "революционного освобождения пролетариата", "Красная фаланга" была более эффективна, нежели многочисленные, но слабо организованные и мотивированные уголовные "фаланги".

Силовое господство "красных фалангистов" укреплялось идеологически: провозгласив тезис о том, что "враг за пределами тюремных стен; внутри мы все товарищи и братья", "Красная фаланга" развернула в 1975 году активную борьбу за улучшение условий содержания всех заключенных. Добившись некоторых послаблений, одним из которых стало разрешение на "длительные свидания" между супругами, что повысило авторитет "красных" среди заключенных. Больше того: за счет родственников "политических", активно боровшихся против нарушений прав человека в Бразилии, "Красная фаланга" приобрела и международную известность, озвучивая на весь мир факты злоупотреблений со стороны администрации.

Ужас администрации перед новой формой организации заключенных дополнялся тем, что помимо всего прочего “фалангисты” к концу 70-х обладали уже и значительными боевыми силами, готовыми на противостояние как режиму, так и другим группам заключенных, которых руководство пыталось-таки настроить против “красных”. Таким образом, “твердое ядро” “Красной фаланги” (ставшей более известной уже под именем “Красной команды”), насчитывающее всего 30 человек, превратилось в субъект, с которым были вынуждены считаться все вокруг.

Короче говоря, в период 1974-79 “Красная фаланга” представляла собой действительно героический пример борьбы угнетенных за справедливость и человеческую жизнь в пределах тюремных стен. Ликвидация торговли наркотиками среди заключенных, прекращение бессмысленной вражды между “фалангами”, насаждение внутри тюремного сообщества своеобразной антигосударственной эгалитаристской идеологии, завоевание различными способами привилегий и льгот для всех содержащихся за решеткой; все это естественно вызывало уважение прочих арестантов и вело к дальнейшему укреплению авторитета “красных”.

Но ничего не бывает вечным. Всеобщая амнистия августа 1979 года парадоксальным образом положила конец этой “золотой эпохе”. 

Изоляция тюремных галерей была прорвана и “красные” получили право спокойно курсировать по тюрьме. Казалось бы, это должно было еще больше укрепить организацию, но именно в этот момент началось размывание кадровой базы, когда к “Красной команде” одномоментно примкнуло значительное число заключенных, которые до этого в тюремной борьбе не участвовали, левыми идеями не интересовались и воспринимали “твердое ядро” просто как авторитетных людей, наводящих порядок в тюремном мире.

Тем не менее, благодаря амнистии тюрьма на острове Илья-Гранди в 79 почти полностью переходит под контроль “Красной команды”, учреждающей новый справедливый порядок взаимоотношения между заключенными: появляется Культурно-досуговый клуб, вводится система финансовой и материальной поддержки нуждающихся, организуется служба порядка, проводится любительский футбольный турнир, оборудована библиотека и даже начинается издание самодельной газеты “O Colonial”. Все это под девизом “от заключенных и для заключенных”.

Теряя нити управления, администрация тюрьмы осуществляет последнюю попытку спровоцировать войну между заключенными, потворствуя усилению “Фаланги северной зоны”, куда входили люди, ностальгирующие по старым временам хаоса и беспредела.

Ответный ход “красных” потряс всю страну: 17 сентября 1979 года служба порядка “Красной команды” устроила налёт на галерею своих противников, убив более тридцати человек. Реагируя на резню, власти штата Рио-де-Жанейро приняли решение раскидать значительную часть активных членов “команды” по другим тюрьмам. И очень зря они так решили. Потому что тем самым влияние относительно небольшой группы решительных заключенных, уже прославившихся своими деяниями, распространилось по всему штату.

Собственно, быстрый рост “Красной команды” в 79-80 гг. стал непосредственной причиной упадка её политических ориентиров. И хотя лозунг “Мир, свобода и справедливость!” навсегда останется девизом “Красной команды” (его и по сей день можно встретить на стенах подконтрольных этой супербанде кварталов), никакого отношения к первоначальной идеологии эгалитаризма и сопротивления государственной диктатуре он уже не имеет и используется только в качестве традиции.

Несмотря на то, что сам Уильям да Силва Лима оставался предан левым идеям, почерпнутым в свое время из общения с заключенными коммунистами, логика тюремного мира, в котором существовала и расширялась банда, оказалась сильнее.

Дело в том, что чем больше людей в тюрьмах штата присоединилось к “Красной команде”, тем больше денег требовалось на поддержание ее соответственно разрастающейся инфраструктуры. Материально-финансовые и юридические сети поддержки требовали денег, подкуп охраны и администрации требовал денег, функционирование боевой структуры, предназначавшейся для подавления конкурирующих тюремных банд требовало денег, на все требовались деньги. А как можно было раздобыть столько денег, необходимых для существования организации? Естественно, только через криминал.

В 1980 году один из членов первоначального “твердого ядра” Жорже Жордан де Араужу вместе с семью товарищами совершает побег, организуя первую криминальную банду за пределами тюремных стен, задачей которой становится помощь извне для увеличения влияния и авторитета “Красной команды”.

Начинается новый период в истории банды, связанный с вовлечением её членов в грабежи, торговлю наркотиками, похищения, отмывание денег и прочие уголовные преступления. И то, что первоначально являлось лишь средством, скоро трансформировалось в самоцель, отправив далеко-далеко на задворки массового сознания изначальную идеологическую ориентацию. Элементы которой теперь использовались только в качестве благородного фасада, прикрывающего борьбу одной криминальной группировки за влияние с другими криминальными группировками, которые такого фасада не имели.

Таким образом, уже к середине 80-х “Красная команда” превратилась во вполне типичную для Бразилии тех лет преступную организацию. Которая, благодаря агрессивному экспансионизму, полувоенной дисциплине, грамотной организационной структуре и очень суровой централизации, - т.е. чертам, унаследованным от своих левых “учителей”, съевших собаку на противостоянии с государством, - превратилась в ту самую супербанду, охватывающей своим влиянием огромные территории страны и способной довольно успешно отбивать натиск бразильских властей до сих пор.